Денис Зикеев

Что такое йога? Если вы уже давно занимаетесь йогой или только собираетесь заняться, задавались ли вы всерьез этим вопросом? Пытались ли выяснить для себя, что стоит за этим словом? Не найти еще одно объяснение этого слова, не выискивать новых смыслов, новых переводов, не заменять это слово множеством других слов, а проникнуть разумом в саму суть того, на что это слово указывает. Слово само по себе ничего не значит. Слово - это вектор, маршрут для внимания. Этот маршрут направляет внимание к фактам, к чему-то реальному, живому, настоящему. Пытались ли вы пройти по этому маршруту и охватить разумом нечто, называемое йогой, целостно, как есть? Увидеть ту йогу, которая есть в вашей жизни? Сейчас.

Интересно ли вам это? Если йога для вас является чем-то новым, неизвестным, свежим, живым, тогда вам интересно. Тогда есть интерес и энергия, есть жажда познания, жажда прикоснуться свободным разумом к тайне, к неизвестному. Но если вам уже все известно и все ясно, тогда интерес невозможен. Остается лишь желание усовершенствовать свои знания, дополнить их новыми объяснениями, залатать оставшиеся дыры в панцире информированности обо всем на свете и, тем самым, окончательно уничтожить эту тайну. Если вы все знаете, тогда мы не сможем вместе дойти до сути, и этот текст будет просто потерей времени.

Итак, мы стоим перед тайной, которая прячется за словом йога. Перед лицом этой тайны мы равны: и мастер, и инструктор, и новичок. Мастер не может воспользоваться своим мастерством, потому что мастерство, умения, навыки, опыт - это инструменты известного. А известное убивает тайну. Для того, чтобы тайна раскрылась перед нами во всей полноте, и при этом осталась живой, настоящей, мы должны полностью обнажить свое сознание, оставить позади все накопленное, тяжелое, личное, персональное, индивидуальное. Перед лицом тайны мы должны быть теми, кто мы есть. Тогда она раскроется навстречу искреннему, беззащитному разуму и обнажит свою суть.

Нас слишком много - людей, для которых слово "йога" хоть что-то значит. У каждого из нас за этим словом живет что-то свое, нечто индивидуальное, особенное. Эта индивидуальность заключается в особом рисунке кривизны зеркал наших умов, искажающих факты посредством персонального опыта, культуры, привычки определенным способом думать, смотреть, понимать. Однако, сам факт - един и таков, какой есть, до тех пор, пока он существует. Факт - это то, что нас объединяет. Нас, таких разных в мелком, и таких похожих в своей сути. Слово "йога" указывает на ряд фактов. Каждый из этих фактов представляет собой какой-то реальный аспект нашей жизни. Факт - это то, что есть в жизни, независимо от отношения к этому факту той или иной личности. Попробуем раскрыть эти факты по очереди, не спеша, не спугнув тайну. Если вам, конечно, интересно...

Итак, что такое йога? Во-первых, йога - это некая идея. У каждого эта идея своя, но факт в том, что есть определенная идея, в контексте которой каждый из нас практикует йогу. Для живости и простоты изложения автор, говоря о каждом из нас, будет использовать слово "я". Он может себе это позволить, так как видит, что в своей сути ничем не отличается от того, кто читает этот текст. Он видит, что его личность - это набор приобретенных программ. И эти программы установлены с того же "диска", что и программы читателя. А раз так, говоря "я", автор может говорить изнутри читателя, из самого центра его личности.

Вернемся к йоге. В первую очередь, для меня йога - это идея. Идея об абсолютном здоровье, идея о мудрости, идея о свободе от эмоций, идея о чем-то, чего у меня сейчас нет. Или чего у меня слишком мало. Если эта идея достаточно заманчива, я буду тратить время и силы на воплощение этой идеи в жизнь. Без идеи я не могу действовать последовательно, целенаправленно, разумно. Это факт. Все, что я делаю в жизни, подкрепляется какой-то идеей. Поэтому, если я практикую йогу, то, говоря о йоге, я в первую очередь обращаюсь к идее.

Но отличается ли идея о йоге от любой другой идеи? Несмотря на все различия в содержании разных идей, сама суть идеи всегда одинакова. Любая идея - это движение разума прочь от реальности, прочь от жизни. Если я здоров, мне не нужна идея о здоровье. Идея о здоровье возникает только тогда, когда есть болезнь. Болезнь - это факт. Но я не хочу видеть этот факт, поэтому мое сознание бежит от этого факта, спасаясь в мире идей. И тогда, между идеей о здоровье и фактом болезни возникает конфликт. В этом конфликте всегда побеждает факт. Потому что факт реален. Факт побеждает идею, но на ее месте вырастает новая идея, еще более изощренная, еще более оторванная от жизни. И эта идея направляет мои действия, цель которых уничтожить болезнь. Но что такое болезнь? Болезнь - это конфликт. Болезнь тела - это конфликт в работе организма. Конфликт пищи и органов пищеварения, конфликт внешней среды и внутренней, конфликт в потребностях личности и потребностях тела. Конфликт - это факт, требующий немедленного разрешения. Для того, чтобы разрешить конфликт, в него нужно войти, понять его суть, увидеть его во всей полноте. Но сознание бежит от конфликта, бежит от факта в мир идей. Оно не хочет видеть, не хочет осознавать. Хочет лишь избавиться от дискомфорта. Хочет заглушить, вытеснить конфликт, спрашивая "что мне делать, как избавиться от этого?". Но сама идея - это и есть конфликт между желаемым и действительным. И раз так, идея - это болезнь. И если мои действия - лишь реакция, направленная от одного конфликта к другому, от одной идеи к другой - тогда конфликтам и болезням нет конца.

Идея о здоровье - это бегство от болезни, лишь усугубляющее болезнь. Идея о мудрости ведет к еще большему невежеству, идея о свободе лишь укореняет рабство. Если я это вижу, я могу отказаться от идей. Отказаться от надежд, отказаться от мыслей о том, чего нет здесь и сейчас. Я могу отказаться от этого легко, без усилий, потому что я вижу, что идея - это конфликт, который ведет к еще большему конфликту. Я свободен от идеи только тогда, когда я вижу ее суть. Я вижу ясно и свободно этот факт, вижу природу этого конфликта под названием "идея", и тогда конфликт разрешен, и я свободен.

Итак, идеи остались позади, вместе с идеями о йоге. Но йога по-прежнему здесь, она больше не идея, она стала чем-то живым, реальным. И я могу двигаться дальше.

Не имея никаких идей, я оказываюсь в мире фактов. Мне больше не на что опереться, не от чего оттолкнуться. Я могу лишь быть наедине с тем, что есть. Наедине с жизнью. Наедине с телом, со всеми его болезнями. Наедине с сознанием, со всеми его конфликтами. Наедине со всем, что я встречаю внутри и снаружи, здесь и сейчас. "Наедине" - это значит, что между фактом и мной нет ничего. Нет мысли, нет желания, нет никакого мнения или убеждения. Нет ни тени отношения к факту. Есть только факт и разум, встречающий его. Разум и факт, встречаясь, становятся чем-то одним. Все факты, живущие здесь и сейчас, образуют целостную жизнь. Разум и жизнь, встречаясь, рождают нечто новое. Они рождают разумную жизнь. И эта жизнь, всегда новая, свежая, струящаяся и разумная, свободна от идей и конфликтов. Эта жизнь и есть йога.

На что еще может указывать слово "йога"? Если я практикую хатха йогу, то йога для меня - это асаны, пранаямы, тренировки. Но что такое асана? Не на уровне идеи, а фактически, в реальности, в жизни. Очевидно, что асана - это тело, находящееся в некотором положении. Не положение тела, существующее абстрактно, на картинке, а само тело, находящееся в определенном положении. Асана, йога - это тело. Тело, завернутое в узел на коврике - это то же самое тело, которое ходит, управляет автомобилем, сидит за компьютером. Жить с йогой - это значит жить с телом.

Есть ли такой момент в моей жизни, когда сознание и тело встречаются друг с другом, становясь одним целым? Бывает ли так, что разум, свободный от всякой идеи, проникает в каждую клетку тела без усилий, без мотива? Очевидно, что нет. Когда я делаю асану, я озабочен правильностью формы. Я не смотрю на тело. Я смотрю лишь на соответствие положения тела абстрактному образу асаны. А, значит, я вообще не смотрю. Я лишь сравниваю одно с другим. Образ тела, возникающий в уме, и образ асаны, принесенный в этом же уме на коврик. Я не вижу тело, я вижу лишь идею о теле. Я направляю внимание в тело, но мое внимание обусловлено моим опытом, моими навыками, моими знаниями. Мое внимание - это лишь узнавание ощущений тела. Я оцениваю их. Я реагирую на удовольствие и дискомфорт, на легкость и тяжесть, на боль и расслабление. Но я ни разу не встречаюсь с телом. Между нами - мое внимание, мои ощущения, мои убеждения, мои привычки, мои мотивы.

Видел ли я хоть раз свое тело? Смотрел ли на него? Когда я смотрю в зеркало, вижу ли я тело? Я вижу лишь то, как сидит на моей голове кепка. Я вижу выражение лица. Я вижу грусть или радость, покой или раздражение. Я не вижу свое лицо, я вижу лишь то, что оно означает. Я оцениваю то, как я выгляжу. Глядя в зеркало, я лишь сравниваю образ в зеркале с идеей о том, каким я должен быть. Сравниваю одну идею с другой.

Когда я обращаюсь к ощущениям тела, что я чувствую? Я чувствую комфорт или дискомфорт, легкость или тяжесть, боль или удовольствие. А значит, я ощущаю лишь отражение своих ожиданий, своего опыта, своих привычек. Тело становится чувственным образом ума. Становится очередной идеей. А значит, для меня тела нет. Как нет и йоги, какие бы асаны я ни выполнял.

Тем не менее, тело - это факт. Его не нужно выискивать, не нужно никаких усилий внимания, чтобы сознание и тело встретились и стали одним целым. Они и так одно целое. Усилия нужны для того, чтобы искажать факт, заменять его очередной идеей. Усилия нужны для бегства от факта, но факт всегда здесь. Тело здесь. И разум легко входит в тело, если не встречает на своем пути никаких барьеров, никаких идей, никаких знаний. И тогда тело становится разумным. А разум, проникая в жизнь тела, сам становится живым. Тогда нет того, кто смотрит на тело, оценивает его, управляет им. Есть лишь жизнь, освещенная разумом в каждой клетке. Эта разумная жизнь может действовать осознанно, без конфликта во всем своем объеме. Эта жизнь может развиваться. И эта жизнь - и есть йога.

Возможно, вы скажете, что йога - это, скорее, методы, техники, система. Но что такое техника? Техника - это последовательность действий, которые я умею делать. Последовательность новая, но сами действия, которые в нее входят - не более, чем навыки моего опыта. Если техника включает в себя новое действие, я тут же спрашиваю, "как это сделать?". То есть, "как разложить это новое действие на несколько старых действий?". Но действие, состоящее из старых действий, не может быть чем-то новым. Какой бы новой ни была комбинация, последовательность. "Сядьте прямо...", "представьте себе...", "сосредоточьтесь...", "напрягитесь...", "расслабьтесь...", "наклонитесь...", "повторяйте слово или звук..." - все это я умею, знаю. Мне понятно, как это сделать. Это все такое старое, привычное, заученное. Я не делаю ничего нового. А если нет нового, то я не меняюсь. Лишь укореняю свое состояние, которого я, впрочем, не осознаю. Мудрецы древности пытались указать мне на новое, живое. Они говорили "зри в корень". Они говорили "будь свободным". Они говорили "будь собой". Но я превращаю это в лозунг, откладываю на будущее и спрашиваю, "как мне это сделать? Как добиться понимания? Как добиться свободы?". Я всегда говорю "как?", всегда хочу построить мост из моих старых навыков, привычек, умений к новому, непознанному. Хочу построить мост из известного к неизвестному. Увы, известными путями можно прийти лишь к иному известному. Делая старое, остаешься старым, какие бы новые ощущения и удовольствия ни сопровождали это другое старое.

Возможно, йога для вас - это путь. Путь прочь от серой унылой жизни, наполненной однообразием и скукой. Но скучна ли жизнь? Может быть, это не жизнь скучна и уныла, а скучен тот, кто живет? Он скучен, потому что живет без тайны. Живет в мире знаний, в мире умений, опыта. Живет в мире известного. Он ищет путь от скуки, но все его пути скучны, потому что он всегда несет скуку с собой. Он боится жизни, и пытается сделать ее известной, понятной, предсказуемой. Он боится смерти, и пытается лишить ее тайны, превратить ее в то же самое, во что он уже превратил жизнь. В понятную, предсказуемую, доказанную, гарантированную тоску, в серость и скуку.

Путь ли это? И что тогда такое путь? Если путь - это туннель, защищающий от сияющей непредсказуемости жизни, ведущий к известной цели, то такой путь никуда не ведет, и это не путь. Стены этого туннеля не дают свернуть. Они не дают задуматься, отсекают любые вопросы, любой свежий взгляд. Само слово "путь", предполагает движение в новом. В непрерывно меняющемся новом. Тогда путь - это лишь вихрь воды, оставляемый кораблем, идущим без всяких дорог в безбрежном океане тайны. Путь - это реакция, выхлоп, оставляемый в прошлом в результате встречи с тайной здесь и сейчас. Путь - это пространство и время, пройденные жизнью. Путь там, где только что была жизнь, а сейчас ее уже там нет. Путь мертв. В нем нет жизни. Вся жизнь находится здесь и сейчас.

Возможно, йога для вас - это ваш учитель. Индус ли он, или ваш соотечественник, опытный ли он мастер, или просто инструктор йоги, знакомый с йогой на год дольше вас... не важно. У всякого человека есть чему поучиться, даже у инструктора йоги. Важно другое. Способны ли мы учиться? И что это значит - учиться у кого-то? Учение - это, прежде всего, встреча, контакт с тем, у кого учишься. Учение - это движение познания. Если учитель - это образ в моем сознании, то тогда этот образ - всего лишь очередная проекция моего опыта, памяти. Образ учителя стоит между нами, он разделяет нас, а значит, мы не встречаемся, значит, нет контакта. Если учитель - это авторитет, то мое отношение к нему как к авторитету стоит между нами. Если учитель - это мое уважение, мое подражание, мое заимствование, мое поклонение, словом, все эти проекции моего изощренного, запутанного ума, то нет контакта, нет встречи, нет учения.

Учитель - живой человек. Он - факт, часть реальности. Встречались ли вы хоть раз с этим фактом? Не с суммой качеств, которые вам хотелось бы иметь, не с идеей о самом себе в будущем, похожей на идею о нем в настоящем, а непосредственно, с реальным человеком здесь и сейчас. Эта встреча возможна лишь за пределами сознания, за пределами отличий в качествах, опыте, состояниях. Эта встреча возможна только в реальности, когда жизнь встречается с жизнью, разум встречается с разумом, неизвестное встречает неизвестное. И здесь и там - жизнь, полная тайны. Эта жизнь - и есть разум, и есть я. Поэтому встреча с учителем - это, прежде всего, встреча с собой. Учиться у кого-то - это, прежде всего, учиться у самого себя. А это значит, что нет никаких учителей и учеников. Есть лишь свободное движение жизни, движение разума, движение познания.

Может быть, вы сами являетесь преподавателем, инструктором, мастером? Что тогда для вас йога? Можем ли мы обсуждать это легко и непринужденно? Без всякой важности, без всякой псевдотаинственности, похожей на таинственность поп-звезды, скрывающей за темными очками только то, что есть внутри любого другого человека - страх, конфликт, одиночество.

Если я - преподаватель йоги, что для меня йога? Средство к существованию? Однако, если йога - лишь способ заработка, то это не йога вовсе. Это просто бизнес, игра на человеческих слабостях, страхах, надеждах. Этот бизнес ничем не отличается от любого другого бизнеса, и к йоге не имеет отношения. Но... Если в промежутке времени между началом и концом занятия происходит что-то ценное для меня... Если прагматизм профессии инструктора не до конца вытеснил искренность живого увлечения... Если люди, приходящие на занятие еще не превратились для меня в безликую серую массу, в которую я то и дело бросаю какие-то пустые фантики, чтобы эта масса не расползлась, утратив ко мне всякий интерес... Если осталось хоть что-то настоящее в этом коротком промежутке времени, посвященном преподаванию йоги - тогда есть, о чем говорить. Тогда возможна йога.

Вот они - люди. Пришли на тренировку, заняли места в ожидании начала занятия. Они скучают, переминаются, мечтают о чем-то... Или, наоборот, готовятся, настраиваются, разминаются... Смотрел ли я хоть раз на них с интересом? Пытался ли заглянуть внутрь, сквозь бетонные фасады серьезных лиц? Есть ли во мне энергия, страстное желание понять их? Или я просто устал от этого конвейера пустых однообразных тренировок, и все, чего я хочу - это хоть ненадолго уехать на другой конец планеты, чтобы там все оставили меня в покое, чтобы перестали рябить в глазах эти залы, люди, часы? Если у меня кончились всякие душевные силы, чем могу я поделиться, кроме этого беспомощного безразличия, кроме цинизма, заполняющего мертвые пустоты ума, утратившего всякую живость? Если живительная энергия страсти познания больше не питает меня, то мое преподавание - это не йога. Это лишь очередной способ суетливого прозябания, бессмысленного коротания жизни в надежде на лучшее будущее. Это все, что угодно, только не йога.

Но люди - здесь. Они смотрят с надеждой, ждут чего-то... Кто они? Озабоченные сгустки проблем, страхов, беспомощной суеты? Могу ли я рассмотреть в людях людей? Увидеть людей сквозь все их персональные барьеры, воздвигнутые между разумом и жизнью? Могу ли я рассмотреть в них хоть что-то живое, настоящее? Могу ли я увидеть их такими, какие они пришли в этот мир? Могу ли прикоснуться к жизни, все еще струящейся в их перекошенных телах под гнетом убийственного образа жизни, под гнетом тотального конфликта сознания? Могу, если я - это сама жизнь, хоть мало-мальски разумная. Только жизнь может прикоснуться к жизни. И тогда есть встреча, есть контакт, есть йога. Жизнь - это то, что объединяет нас. Нет персональной жизни, есть лишь персональные проблемы. Нас объединяет свет чистого разума - ведь нет персонального разума, есть лишь персональное невежество.

Можем ли мы хоть на минуту встретиться? Оставить позади все то, что нас разделяет - наш опыт, навыки, положение, отношения? Можем ли мы хоть на минуту остаться лишь тем, что мы есть? Увидеть друг друга в этой беззащитной наготе настоящего? Если нет, то мы обречены. Обречены на вымирание в этих безликих, одинаковых свинцовых доспехах индивидуальности. Но если хоть на секунду можем, тогда есть жизнь. Тогда есть йога.

Но вернемся к людям. Они глядят в ожидании. Чего они хотят? Чего ждут? Что видят они в своем преподавателе? Они видят надежду. Больше всего им нужна надежда. Надежда на то, что все их труды не пройдут зря. Их вера требует доказательств, подтверждения. Их вера требует чуда, иначе они разворачивают и уходят в другой зал, в другой храм, к другой вере. И что я делаю? Я даю им веру, даю это долгожданное чудо. Я демонстрирую им свое тренированное тело, и они хотят себе такое тело. Они готовы заплатить за него трудом и временем. Они готовы делать то, что я скажу, потому что они хотят иметь то, что есть у меня. Ведь это модно, красиво, привлекательно, как и иметь красивую одежду, красивую машину. Я рассказываю им о чудесах. О том, как кто-то вдруг выздоровел, четко выполняя мои инструкции. И все тоже хотят быть здоровыми, тоже хотят вдруг избавиться от болезней, не меняясь внутренне, но прилежно следуя советам. Я рассказываю о том, как мудрость вдруг стала результатом механического повторения чего-то примитивного, однообразного, поверхностного. И все тоже хотят стать мудрыми, не меняясь внутренне, но лишь прилежно повторяя заученное действие несколько тысяч раз.

Зачем я все это делаю? Что мной движет? Ведь не злой же умысел, не коварство заставляет меня морочить людям головы, приковывая их к себе цепями веры, цепями авторитета и подражания. Может быть, я внушаю своим слушателям весь этот бред, потому что сам в него верю? Может быть, я и сам утратил связь со всем живым, настоящим, реальным, и вынужден морочить себе голову небылицами и вялой надеждой на то, что одно лишь только чудо способно вытряхнуть меня из серого тумана разочарования, все сильнее и сильнее обволакивающего с каждым годом бесплодных поисков чего-то, о чем я все реже и реже вспоминаю в заботах, делах и прочей рутине.

Рутина. Вот та кислота, которая вытравливает в нас все живое. Но что это? Откуда она берется? Рутина - это отсутствие новизны. Отсутствие творчества.

Но что такое творчество? Как подступиться к нему? Как прикоснуться к его красоте не спугнув его, не заразив рутиной и тоской, не убив его? Как далеко оно от механического комбинирования набивших оскомину мыслей, идей, знаний. Как далеко оно от всего искусственного, от всякого мастерства. Мы уважаем мастеров, преклоняемся перед их мастерством. Склоняем головы перед мастерством дрессированного медведя в цирке, ловко управляющего велосипедом. Мы хотим тоже так уметь. Мы хотим уметь и делать то, что другие не умеют и не делают. Мы хотим эксклюзива. Хотим чего-то особенного: особенной техники, персональной программы, индивидуального подхода, особого духовного имени, не такого как у всех. Буквы VIP отпечатались в наших мозгах. Мы так хотим отличаться хоть в чем-то. Но эти отличия всегда оказываются мелкими, поверхностными, такими незначительными. Как далеко все это от творчества - того свободного, искреннего, непринужденного движения, которое возможно лишь при полном, глубоком и окончательном отрицании личного, персонального, частного.

Где он, этот освежающий ветер творчества? Мы запрели в наших душных капсулах, со вкусом обставленных по последней моде. Нам нужен ветер, ураган, который уносит прочь весь наш внутренний мусор, весь этот замшелый бардак. Способны ли мы открыть настежь двери нашего разума навстречу этому ветру? Подставить ему все свое нутро? Можем ли мы перешагнуть через страх того, что этот ветер поднимет и смешает в очищающем вихре пожелтевшие листки нашей долгой и заунывной переписки с самими собой? Если можем, тогда это ветер здесь. Тогда здесь йога.

Тогда есть открытая, беззащитная искренность, не ожидающая ничего взамен. Она прозрачна, невесома. Тогда творчество подхватывает меня и несет в неизвестное на гребне волны настоящего момента. Мне больше ничего не нужно делать - энергия творчества делает все за меня. Смотрит моими глазами, думает моей головой, движет телом. Эта энергия - дыхание самой жизни, озаренной светом разума. И тогда я не нужен. Остается лишь жизнь здесь и сейчас.

А если есть жизнь, то есть время и место для встречи. Время, которое мы можем не потерять, а наполнить чем-то новым, непознанным. Время творчества, время любви. Вечное время настоящего.